Я люблю ощущение свободы, когда теряешь контроль над собой и отрываешься от существующей реальности, уносясь в какое-то новое, абсолютно астральное измерение. Такие моменты нельзя запланировать или организовать, они приходят внезапно, наваливаясь всей своей радостью и неожиданностью в тот момент, когда ты этого не ждешь. Самый яркий в этом отношении период у меня был весной первого курса в Питере, когда мы носились ошалевшие по городу, абсолютно не ощущая себя, теряясь во времени и пространстве. Такое было со мной после, когда в поезде на Новгород в состоянии жуткой депры я с абсолютно незнакомыми мне людьми стоял у открытых дверей последнего вагона и спорил, что сейчас выпрыгну. Такое случалось, когда я мчался ночным поездом в Карелию, напротив сидел усатый, лысый полковник, и мы спорили с ним до одурения, пили спирт, бегали курить в серый тамбур вагона, выскакивали на полустанках, будили сонных старушек и требовали у них пива, сигарет, рыбы или "Чего у тебя, мать, ещё есть?", а старушки, понимая, что за люди к ним приехали, умоляли обождать "минуток пять, за зятем сбегаю, ещё принесем", но поезд уходил и мы убивали это пиво, снова доставали спирт, дрались в тамбуре с непонятным подводником и обещались друг другу переписываться и приезжать друг к другу в гости. Затем это ощущение полной свободы и оторванности пришло уже в Карелии, когда я вылетел на пороге с плота и понял, что в принципе от меня уже ничего не зависит! Я чего-то добивался, к чему-то стремился, чего-то хотел, с кем-то спорил, кого-то любил, а зачем? Если сейчас один случайный камень превратит этот бутафорный шлем во что-то непонятное, а мою голову во что-то абсолютно непригодное, а даже если шлем и выдержит, то в любом случае Ющенко казался бы на моем фоне Бредом Питтом, проедь я лицом по карельским камням, но меня выловили, все обошлось и я вновь к чему-то стремлюсь, чего-то хочу, но это все продлится лишь до следующего камня. Затем я сидел целый день на набережной Петрозаводска и ощущал жутко похмельное состояние от осознания того, что впереди меня ждет несколько дней в Питере, а затем возвращение в Москву. Что мне готовила столица, я тогда ещё не знал, но отлично понимал, что ничего хорошего.
Последний раз я поймал эту свободу осенью, когда два пьяных стоса штурмовали по очереди церковь Святой Татьяны, Библиотеку имени Ленина, какие-то дома на Арбате, шарились по городу, перекрывая улицы и вытворяя черт знает что, абсолютно не думая о последствиях и прочей необходимо важной жизненной лабуде.
С тех пор это чувство куда-то пропало и затаилось, я не смог уловить его в Суздале, Владимире и Переславле, я не смог доехать до него, так как именно это чувство, как мне кажется, испытывали тысячи людей на киевских площадях. Но я уверен, что оно вернется, вновь подхватит, закрутит и унесет, выбивая из головы всю эту мерзкую зашоренность, глупые комплексы и прочую общественно необходимую муть.
Вчера я возвращался из редакции, в ушах гремело все то же ДДТ, любимая песня из их репертуара, ассоциирующаяся у меня с одной девушкой, "а твои, твои глазищи, твое имя на заборе, я хотел бы выпить море...", я шел и смеялся, просто потому, что мне было хорошо в тот момент, прохожие испуганно оборачивались и косились, считая, видимо, что я пьян, а мне просто было хорошо и весело. Возле метро мужчина завязывает ботинок, а в переходе дети играют в мяч, а мне весело и я смеюсь.