Хочу как-то рассказать обо всем, а как-то не пишется. Что я видел, можно всегда прочесть на Газете.Ру, какие-то первые эмоции при входе в сеть появлялись на страницах ЖЖ. Я думал, что вернусь и напишу что-то большое и длинное о своих общих впечатлениях. А сейчас вот чешу затылок и думаю, что рассказывать об оружии, развалинах, БТРах, каком-то чувстве опасности постоянном или людях...
Сложно. Такое место. что трудно не сбиться на пафос или банальщину.
На вторую ночь мы уже совсем уставшие и пыльные упали на свои койки и планировали уснуть.
За окном кто-то дал очередь в небо, дотягиваешься до плеера и включаешь музыку, чтобы уже не слышать.
Там музыка как-то совсем иначе воспринимается. Острее. Более осмысленно что ли.
"Ты владеешь миром как будто и не стоишь в нем ничего"
И все внутри взрывается, переворачивается и хочется то ли смеяться, то ли выйти на эти ожившие к ночи улицы и закричать в это темное грозненское небо.
Берешь листок бумаги и ручку, пытаешься что-то набрасывать, какие-то заметки, мысли.
В итоге все сводится к именам. Люди, которые вроде бы постоянно вокруг тебя. которые, когда устаешь, порой даже кажутся надоедливыми. А вот тут они постоянно улыбаются во сне. И на бумаге их имена в темном номере выписываются как-то очень странно.
Ты смотришь куда-то, вроде бы и не на меня, что-то очень быстро говоришь, целушь в губы и вдруг убегаешь куда-то. И непонятно, что случилось, почему вдруг ты уже так далеко. Тут что-то щелкает и диктор сообщает, что в Шатойском районе убит кандидат и глава сельской администрации.
Только что была ты, а теперь уже судорожно решаем, ехать ли в ночи в Шатой или ограничится обзвоном всякого рода лиц, а потом на ленту и спать дальше.
Мне один знакомый говорил, что самые странные мысли приходят между половиной пятого и пятью пятнадцатью утра...
Клубок мыслей он как-то набирается, сворачивается, а потом как змея распрямляется, отбрасывая всякую шелуху. Я еще не развернулся. Еще все лишнее не выбросил, при этом еще полностью не вернулся.
Я не знаю как объяснить эти горы и этих людей, не сумею толком рассказать как там танцуют, говорят, смотрят.
Но я хочу туда вернуться. Как-нибудь потом. Через год-два. Но вернуться, обязательно.
Чтобы снова воспринимать все московское совсем иначе, чтобы музыка слышалась снова так остро, чтобы привычно уже реагировать на наставленный на тебя автомат и немного вздрагивать каждый раз, когда фары выхватывают из ночи вооруженную фигуру на обочине.