Я собираюсь прыгнуть в небеса
Начинается все обычным утром, когда за семейным завтраком матушка робко отрывается от своей кружки кофе и тихо извещает поглощенных каким-нибудь чтением сыновей: «Мальчики, в ванной крантик от горячей воды сломался…»...
Продолжение семейной трагедии в комментах, чтобы тут место не занимать
Продолжение семейной трагедии в комментах, чтобы тут место не занимать
-
-
29.03.2005 в 15:39После этого моего предложения у матушки в глазах появляется некая надежда на то, что длительной военной кампании семейству в этот раз удастся избежать. Но тут в дело вмешивается младший брат.
-Неужели на весь дом нет ни одного мужика, способного починить кран?! – восклицает младший брат, обращая глаза туда, где должно быть небо, - это же дело пяти минут и семидесяти рублей! Я схожу в магазин и все починю сам!
Возражать бесполезно, а потому я замолкаю, а квартира переходит на осадное положение. В течение недели мы слушаем о том, что «неужели кроме одного единственного мужика в семье некому дойти до магазина, а уж он все потом починит!», при этом брат бросает уничижительные взгляды в мою сторону, стараясь мне всячески объяснить, что идти в магазин за этим паскудным крантиком должен именно я.
На третий день я уже обреченно с утра пакую в рюкзак полотенце, извещая семейство, что уезжаю во временную эмиграцию к кому-нибудь из друзей. Мама обреченно вздыхает, а брат смотрит на меня еще более уничижительно и провожает меня фразой: «Этот дикарь не верит в прогресс и человеческую мысль!».
На пятый день меня настигает звонок на мобильнике: матушка похоронным голосом извещает меня о том, что крантик все-таки куплен, а потому сегодня-завтра семью ждет генеральное сражение за право пользоваться горячей водой и брат требует немедленной мобилизации всех сил.
Ещё два дня квартира напоминает полигон для испытаний водородной бомбы: единственный мужик, собирая всех вокруг себя, громогласно сообщает, что сломан не только включатель для воды, но и сам кран, да и трубы, оказывается, устарели, а в ЖЭКе сидят одни уроды, чем думают люди в мэрии непонятно, страна находится в полной жопе, а мир катится к чертям. После каждой такой лекции о геополитике брат торжественно замолкает в ожидании овации, но кроме кислых лиц членов семейства никакой реакции получить ему не удается.
С начала военных действий проходит неделя, после которой из ванны доносится что-то среднее между боевым кличем инков и воем кликуш в русских деревнях – это призыв к очередному уже последнему семейному сбору. Семейство покорно собирается и застает брата в позе Бонапарта, только что осознавшего, что воевать с русскими бесполезно. Ванна к этому моменту напоминает что-то среднее между строительным котлованом и военным бункером: всюду разбросаны непонятные инструменты, запчасти, какие-то тряпки, и Бог знает что ещё. Собрав весь этот хлам в руки, брат с грохотом артиллерийской пушки бросает все это на кафельный пол с тем расчетом, чтобы радиус поражения его самопальной бомбы был как можно больше, после чего делает программное заявление.
-Техника в руках дикаря – страшная вещь, - заявляет братишка, выразительно косясь на меня, чтобы ни у кого уже не возникло сомнений, кто в этом доме дикарь, - я не могу работать в таких условиях, это просто невозможно, делайте что хотите!
После этого он удаляется, оставляя семью в молчаливой скорби.
-Звони Георгу, - говорит мама, наконец осознавшая, что дальше воевать без привлечения резервов невозможно.
Это мой момент: пора выходить на сцену и начинать процесс урегулирования конфликта, поскольку из комнаты брата продолжают доносится странные тирады о дикарях, каменном веке и засранцах разваливших державу, я забираю телефон в комнату и набираю номер Георга. Георг – наш водопроводчик, человек непостижимого интеллекта и большой хитрости, чтобы заставить его что-то сделать, надо либо хорошо его знать, либо обладать дипломатическим даром Гончарова.
Георг появился в квартире через час. К приходу его все уже было подготовлено: члены семьи разогнаны по комнатам, а на столе ждут два стакана с пивом. Без пива нельзя, иначе он не начнет работать, этот секрет мне известен давно и сбоев не разу Георг не давал. Тридцать минут мы молча пьем пиво и задумчиво глядим в потолок. Но по мере уменьшения жидкости в стаканах Георг постепенно мрачнеет, он ждет самого главного вопроса, я это отлично понимаю и стараюсь максимально долго выдерживать паузу. Наконец, когда стаканы совсем пустеют, я как бы невзначай спрашиваю: «А что? Как Танюха-то?». По глазам Георга я вижу, что с вопросом я угадал, первый шаг сделан.
- Танюха? Танюха – суууууууука, - убежденно говорит Георг, после чего встает из-за стола и отправляется в ванну.
Теперь можно вздохнуть с облегчением, Георг понял, что меня сильно волнует его жизнь, а, значит, из дружеских побуждении, он выполнит работу качественно. При этом его абсолютно не волнует, что я никогда его Танюху не видал и вообще не убежден, что такая на свете существует. Женщины Георга сменяются с фантастической скоростью, а потому не исключено, что он и сам не знает, о какой из Танюх идет речь, он просто убежден: Танюха – сука.
Через полчаса Георг вновь появляется на кухне и с явным неодобрением смотрит на книгу в моих руках.
- Книжки читаешь, - констатирует он и переводит взгляд на стол, где лежит свежая газета, - текстики пишешь, - продолжает он свой ряд, - потому и бабы у тебя нет, - с удовлетворением делает Георг свой вывод.
Я обреченно киваю: что делать! Логика Георга проста и непробиваема: «если читает книги, значит, где-то учится, раз учится, значит, интеллигент, раз интеллигент, значит, еврей…а кто, как известно, во всем виноват???». Правильно! Спорить с Георгом невозможно, а потому мне лишь приходится покорно соглашаться, судорожно пытаясь вспомнить при этом: есть ли у меня в родне хоть один еврей. Но Георг все равно доволен, он продемонстрировал свое интеллектуальное превосходство, а значит… Значит пора доставать из холодильника бутылку и наливать по пятьдесят. С глубоким выдохом выпивая водку, Георг блаженно улыбается и вновь удаляется дальше ремонтировать ванну. Еще через час все починено, заменено, исправлено и горячая вода льется.
Георг уходит с чувством выполненного долга и мы с облегчением курим на лестничной клетке, размышляя каждый о своем. Он – о своей домохозяйке, у которой муж сейчас в отпуске, я о том, что в принципе боевые действия в квартире закончатся, а значит, жизнь налаживается.
Как только за Георгом закрываются двери лифта, из квартиры вновь разносится все тот же душераздирающий крик пораженного стрелой индейца дикобраза. Семья вновь на построении, а возле починенного крана все в той же позе Бонапарта, правда, уже после победы при Аустерлице стоит младший брат, грозно осматривая членов собирающегося семейства.
-Ну что! Говорил же я вам! – провозглашает брат, - есть в семье один мужик! Говорил, починю, и починил!
Брат удаляется.
Народ безмолвствует.
Занавес.
-
-
29.03.2005 в 17:25-
-
29.03.2005 в 18:04