Я собираюсь прыгнуть в небеса
Желтый коридор, длинный, колонны, упирающиеся в потолок. Высокие окна. Гул. Топот. Голоса. Мысли врезаются в толпу и растворяются в круговорете телодвижений. Движешься в этом потоке, чувствуя себя бесмозглой амебой, попавшей в колбу к химику. Не хочу, не могу, устал.
Разворачиваешься и уезжаешь. Не плохо, нет, хорошо. Все хорошо. Две сессии, паспорт, доктора, работа - все сразу и всего понемногу. Слишком много всего, слишком много надо делать одновременно. В итоге успеваешь все, но не успеваешь главного. Отключаешься, начинаешь действовать автоматически. Аппарат, выполняющий определенный набор функций, решающий определенные задачи, но лишенный при этом какой бы то ни было индивидуальности. Отвечать на вечные, философские вопросы нет ни желания, ни возможности. Поставь задачу, она будет решена, пятилетка за два месяца, так пятилетка за два месяца, но не спрашивай о смысле жизни, характере и сути отношений. Ответить нельзя. Для решения таких задач нужны другие программы, нужно другое время, нужен иной ритм. Спасает, как это ни странно, Сталин. Открываешь книгу и уходишь в параллельный мир, не обращая внимания на окружающих. Вокруг те люди, те лица, те мысли и идеи. "Смерть участникам троцкистско-зиновьевского заговора".
Говорил с С., утверждает, что "творческий кризис". На самом деле, нет. В такие моменты понимаешь, что журналистика все-таки творческая, а не механическая работа. Автомат третий день не пишет. А если пишет, то плохо. Строительство фразы, это не постройка дома. Слова же не кирпичи. Пишешь, читаешь, становится страшно, от корявости, несооответствия слов друг другу. Трешь, режешь, переставляшь, переделываешь, но безрезультатно, потому что безыдейно. Нет живой мысли, нет текста, есть шаблон, а на шаблоне дальше первого абзаца не уедешь. Автоматика не решает этого вопроса. Нужно время.
Разворачиваешься и уезжаешь. Не плохо, нет, хорошо. Все хорошо. Две сессии, паспорт, доктора, работа - все сразу и всего понемногу. Слишком много всего, слишком много надо делать одновременно. В итоге успеваешь все, но не успеваешь главного. Отключаешься, начинаешь действовать автоматически. Аппарат, выполняющий определенный набор функций, решающий определенные задачи, но лишенный при этом какой бы то ни было индивидуальности. Отвечать на вечные, философские вопросы нет ни желания, ни возможности. Поставь задачу, она будет решена, пятилетка за два месяца, так пятилетка за два месяца, но не спрашивай о смысле жизни, характере и сути отношений. Ответить нельзя. Для решения таких задач нужны другие программы, нужно другое время, нужен иной ритм. Спасает, как это ни странно, Сталин. Открываешь книгу и уходишь в параллельный мир, не обращая внимания на окружающих. Вокруг те люди, те лица, те мысли и идеи. "Смерть участникам троцкистско-зиновьевского заговора".
Говорил с С., утверждает, что "творческий кризис". На самом деле, нет. В такие моменты понимаешь, что журналистика все-таки творческая, а не механическая работа. Автомат третий день не пишет. А если пишет, то плохо. Строительство фразы, это не постройка дома. Слова же не кирпичи. Пишешь, читаешь, становится страшно, от корявости, несооответствия слов друг другу. Трешь, режешь, переставляшь, переделываешь, но безрезультатно, потому что безыдейно. Нет живой мысли, нет текста, есть шаблон, а на шаблоне дальше первого абзаца не уедешь. Автоматика не решает этого вопроса. Нужно время.
-
-
18.06.2005 в 21:31нет никаких программ
нет ритма
она идет. ОНА идет. жизнь.
ты высчитываешь.
ты высчитываешь?
устал, да. видела сегодня.
как мне сказал однажды один человек: НЕТ В ТЕБЕ СТРЕМЛЕНИЯ, ДАЛЯ. НЕТ ЖЕЛАНИЯ.
вот и я не вижу в тебе. ты потух? не верю. не поверю ни за что и никогда.
-
-
19.06.2005 в 21:30